Власть маски - Страница 25

Моничелли взял полотенце, вытерся. Затем протянул Дронго руку:

— Здравствуйте. Антонио Моничелли.

— Меня обычно называют Дронго.

— Я об этом слышал. Говорят, что вы земляк нашего Юры Горлача?

— Нет. Просто мы оба выходцы из одной бывшей страны.

— Это уже не так мало, — расхохотался Моничелли. На нем были тугие, обтягивающие сине-черные плавки с отчетливо выпирающим мужским достоинством. Дронго подумал, что никогда не носил таких обтягивающих плавок. Ему было бы стыдно появляться перед людьми в подобном виде. Но Моничелли, очевидно, не страдал подобными комплексами. Он сел на один из стульев, стоящих у бассейна.

— Садитесь, — махнул он рукой, — здесь тепло. Я терпеть не могу прохладной погоды, хотя, впрочем, в Лос-Анджелесе она всегда теплая. Но мне нужно, чтобы было совсем тепло, очень тепло. Я ведь итальянец, более того — неаполитанец, вырос под горячим южным солнцем. А там всегда очень тепло.

По-английски он говорил безупречно, без всякого акцента. Скорее как американские итальянцы, чем приехавшие из Европы гости.

— Я вас понимаю, — улыбнулся Дронго. — Вы давно прилетели в Лос-Анджелес?

— Два часа назад. Эти перелеты меня совсем не утомляют. Особенно если в лайнере есть симпатичная стюардесса, — тихо добавил он и подмигнул гостю, чтобы не услышал секретарь его супруги. — Когда летишь первым классом, стюардессы бывают более сговорчивыми, — уже громче заявил он.

От Дронго не укрылось, как несколько изменился в лице Барнард. Но секретарь промолчал.

— Вы знаете, зачем меня пригласили? — спросил Дронго.

— Для охраны наших тел, — рассмеялся Моничелли. Зубы у него были идеально ровные и красивые. Настолько красивые, что невольно приходила мысль о хорошем стоматологе.

— Господин Дронго эксперт-аналитик, — вмешался Барнард, — он полетит с нами на Барбадос.

— Очень хорошо, — обрадовался Моничелли, — рядом со мной наконец появится еще один настоящий мужчина. А не куча визгливых и вертлявых мужиков, с которыми нельзя даже поговорить.

— А кто первый? — поинтересовался Дронго.

— Какой первый? О чем вы говорите?

— Вы сказали «еще один». Кого вы имели в виду?

— Вас и Юрия Горлача. Остальные вызывают только смех. Наш врач, который боится всего на свете, наш визажист, которому нужно носить женское платье, и наш секретарь, невозмутимый и все понимающий аскет. — Моничелли взглянул на барную стойку в противоположном конце бассейна.

— Может быть, виски? — спросил он.

— Нет, спасибо. У бассейна и в такую жару меня просто развезет, — признался Дронго.

— А внешне вы производите хорошее впечатление. Мы, кажется, одного роста. Какой у вас рост?

— Метр восемьдесят семь.

— У меня метр восемьдесят пять. Значит, мы почти одного роста. Не беспокойтесь, можете спокойно выпить четверть литра. Для вашей массы тела это не так много. Я ведь ресторатор и понимаю толк в выпивке и еде. Между прочим, на Барбадосе будет очень неплохой винный бар. Я вас заставлю продегустировать все, — хохотнул Моничелли. — Зачем вы хотели меня видеть?

— Чтобы познакомиться с вами. Мне показалось важным узнать поближе человека, жена которого пригласила меня для работы.

— У нас с ней «автономное плавание» в подобных вопросах, — заявил Моничелли. — Вы не смотрите на этого Барнарда. Он просто статуя, а не человек. Но я ничего не знал о ее новом проекте. Раз она так решила, пусть так и будет. Я ей никогда не возражаю. Так легче сохранить семью, мистер эксперт.

— Вы давно знаете Юрия Горлача?

— Я его вообще не знал. Узнал только после того, как он начал встречаться с Агнессой. По-моему, его интересуют только деньги и ничего, кроме денег. И немного Агнесса. Хотя я не понимаю, что у них общего.

— Может, он встречается с ней ради денег? — осторожно спросил Дронго, стараясь не смотреть в сторону Барнарда.

— Здесь нет альфонсов, — рассмеялся Моничелли, — ни я, ни Юра не встречаемся с сестрами Линдегрен ради их денег. Мы оба вполне обеспеченные люди.

Дронго мельком взглянул на невозмутимое лицо Барнарда. Тот молча слушал их разговор, стараясь не выдавать своего отношения к этим словам супруга своей хозяйки.

— А подругу Юхана вы знаете? — на всякий случай уточнил Дронго.

— Какую подругу? — не понял Моничелли. Он мрачно взглянул на Барнарда, словно ожидая подсказки.

— Речь идет о мисс Гиндиной, — невозмутимо пояснил Барнард.

— Конечно, знаю, — усмехнулся Моничелли, — очень красивая молодая женщина. Пробивная и настырная. Но красивая. Юхан молодец, у них с матерью всегда был хороший вкус. Отбирали лучшие экземпляры для спаривания. Ну ладно, ладно, Барнард, не нужно так краснеть.

Секретарь действительно покраснел и отвернулся.

— Господин Моничелли, вы знаете, что кто-то угрожал вашей жене, — уточнил Дронго.

— Слышал, — нахмурился Антонио. — Я думал, что это глупая шутка, но она говорила, что получила сразу два каких-то письма. Нужно было отправить их в полицию. А она их уничтожила. Эта была непростительная глупость. Нужно найти и наказать мерзавцев, которые устраивают такие фокусы. Показательно наказать. — Он явно разозлился.

— Вы никого не подозреваете?

— Я? Разумеется, никого. Я здесь знаю не так много людей. Даже в Нью-Йорке у меня больше знакомых.

— Кто, по-вашему, это мог быть?

— Какой-нибудь извращенец, — оживился Моничелли, — решил таким образом самоутвердиться. Вы же должны понимать, какое количество психопатов живет в этом городе. Каждый влюбляется в какую-нибудь актрису и считает себя обойденным. Кто-то стреляет в президента, кто-то прыгает с башни, кто-то угрожает объекту своего обожания. Я не удивлюсь, если выяснится, что письма отправлял кто-то из поклонников Кристин. Он просто не хочет, чтобы она улетала на Барбадос. Такую версию вы не рассматривали?